|
03 сентября 2020
Прилепин ответил на вопросы читателей в станице Вешенской
Начало Московской книжной ярмарки писатель Захар Прилепин встретил в библиотеке станицы Вешенской. Поездка сюда - часть его начавшейся работы над книгой о Шолохове, которая выйдет в серии "ЖЗЛ".
Едва библиотечный зал с нарисованным на сцене античным портиком наполнился до конца, выяснилось, что Прилепин тоже казак. Даже если бы родословная на этот счет молчала, спорить вряд ли бы кто стал - и в Вешенской библиотеке, и вообще. Ну, если Прилепин не казак, то кто.
Писатель почти сразу сообщил, что одна из линий его предков - липецкие казаки, и его всегда волновали их история, казачьи песни и Пугачев. Но когда он стал глубоко погружаться в родословную писателя Шолохова, и выяснилось, что его самый древний из известных предков - пушкарь из-под Рязани Фирс Шолохов - ходил в 1796 году в знаменитые походы на Азов, и в эти же походы ходил предок писателя Захара Прилепина (с той же фамилией), и проплывали они, между прочим, вместе или порознь, но мимо Вешек - то будущая его книга сразу обрела нечто такое… А если еще учесть, что одним из походов руководил Фрол Минаев, сподвижник Стеньки Разина, про которого Прилепин как раз пишет сейчас роман… В общем, так все прет только у казаков, и остается лишь сослаться на "русскую хтонь", на которую ссылаются все модные писатели в Москве. И Прилепин в Вешенской библиотеке тоже, пусть даже в жанре интеллектуальной скороговорки.
Вопрос о более прозаических причинах, как пришла в голову идея писать о Шолохове и не подсказал ли кто ее, был отвергнут даже публикой. И так все ясно, раз предки вместе ходили в поход мимо Вешек в 18 веке.
У Прилепина спрашивали: "Почему мелеет Дон и когда его почистят?" (отвечал депутат Шолохов). Отвечая же на вопрос, где сегодня место казаку, он рассказывал про казачью суть погибшего два года назад на Донбассе Захарченко. И как он сам, оказавшись на той войне, почувствовал себя в "Тихом Доне": "Сидишь в окопе и обращаешься к Гришке Мелехову". Он напоминал, наверное, неочевидную в Вешках (несмотря на все претензии зваться "литературной станицей") и спорную максиму "Литература больше, чем жизнь". И настаивал, что книжный магазин, как в его детстве, должен сегодня стоять в каждой деревне, даже если там читают один подросток и два пенсионера. Считал смехотворной склонность впечатляться фильмом Дудя о ГУЛАГе после того, как прочтены Шаламов и Солженицын. Напоминал, как любили Есенина всего его рафинированные жены, выходящие потом замуж за более рафинированных мужей. И отвечал на вопрос, который ему не задавали: "За что его так любили?". За свет, отвечал, который в мучениях открывается тем, кто к нему проходит. И дальше - самое важное - про этот свет опять скороговоркой.
|